4.3.5 Грустный эпилог

Беда подкралась незаметно. В 1951 г., через три года после публикации «Кибернетики» и спустя год после выхода «Кибернетика и общество» (The Human Use of Human Beings), Винер попытался опубликовать свои мемуары, но потерпел неудачу — издатели сочли, что рукопись является излишне едкой и изображает в неприглядном виде как самого Винера, так и его наставников, некоторые из которых были ещё живы.

Отказы, полученные от всех издательств, в которые обращался Винер, включая издательство его родного вуза, ещё недавно боровшееся за то, чтобы быть соиздателем «Кибернетики», крайне негативно сказались на душевном состоянии учёного. Фактически они усугубили сильную депрессию, в которую Винер погрузился, когда писал о своём не особенно счастливом детстве. Норберт находился в крайне уязвимом состоянии. Этим воспользовалась его жена Маргарет, которая давно хотела избавить мужа от влияния Мак-Каллока.

Несколькими годами ранее, когда дочь Винера Барбара начала институтское обучение в Чикаго, Мак-Каллок предложил ей временно поселиться в его доме, расположенном недалеко от места учёбы. Винер с благодарностью принял предложение друга и отправил Барбару жить к Мак-Каллокам. Уоррен и Рук чувствовали свою ответственность за 19-летнюю девушку и однажды даже попытались вразумить её, когда она начала встречаться с одним из студентов-медиков. Всё было весьма невинно, если бы не одно но — напомним, что всё это происходило в то же время, когда Мак-Каллок предоставил убежище Питтсу и Летвину. Когда Норберт находился в большой депрессии, Маргарет рассказала ему, что во время пребывания Барбары у Мак-Каллоков Питтс и Летвин якобы много раз соблазняли его дочь. Для Винера это стало шоком, и он впал в бешенство.

Ничего не подозревавшие Питтс и Летвин находились в прекрасном расположении духа. У новой лаборатории было более чем достаточно средств для серьёзных исследований, и её руководителем был Уоррен Мак-Каллок. Друзьям предстояло исследование, направленное на познание секретов человеческого разума. Питтс и Летвин с их новыми модными машинами и блестящими перспективами захватывающих исследований пребывали в состоянии восторженного веселья. В соответствии со своим настроением они написали Винеру (и Розенблюту) напыщенное письмо, язык которого должен был восприниматься как шутка. Оно началось со слов «Знайте, о благороднейшие, великодушные и могущественные лорды…». По всей видимости, Винер счёл бы это письмо забавным, если бы находился в «нормальном» психическом состоянии. «Откровения» Маргарет о чести его дочери, «запятнанной» этими «мальчиками», были выплеснуты на Норберта всего за сутки до получения письма. Ответ Винера был резким и кратким. Телеграмма, которую он послал Визнеру, гласила:

ПОЛУЧИЛ ДЕРЗКОЕ ПИСЬМО ОТ ПИТТСА И ЛЕТВИНА. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОИНФОРМИРУЙТЕ ИХ, ЧТО ВСЯКАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ МНОЙ И ВАШИМИ ПРОЕКТАМИ ПРЕКРАЩЕНА НАВСЕГДА. ТЕПЕРЬ ОНИ ВАША СОБСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМА. ВИНЕР.

Мак-Каллок пережил разрыв очень тяжело. Хотя он и старался вести себя «как обычно» в жизни и на работе, тем, кто его окружал, было ясно, что он несёт в душе тяжкий груз. Позднее Винер признался, что разрыв с коллегами и друзьями оказал разрушающее воздействие на его здоровье. Но тяжелее всего воспринял произошедшее Питтс.

А затем случилась история с лягушками. В подвале строения № 20 в Массачусетском технологическом институте Летвин держал группу лягушек вместе с мусорным баком, полным сверчков. В то время биологи полагали, что глаз похож на фотопластинку, которая пассивно регистрирует пятнышки света и в виде нервных импульсов пересылает их в мозг, который производит сложную обработку полученных сигналов. Летвин решил проверить эту идею, вскрыв череп лягушки и прикрепив электроды к отдельным волокнам зрительных нервов.

Вместе с Питтсом, Мак-Каллоком и чилийским биологом и философом Умберто Матураной он проводил эксперименты со зрением лягушек — увеличивал и снижал яркость источника света, показывая лягушкам цветные фотографии их естественной среды обитания, а также управляемых магнитами искусственных мух. При этом Летвин записывал сигналы, передаваемые глазом в мозг, сопоставляя их с применёнными стимулами. Ко всеобщему удивлению, глаз не просто регистрировал то, что видел, а фильтровал и анализировал информацию о визуальных характеристиках, таких как контрастность, кривизна и движение. «Глаз говорит с мозгом на уже хорошо воспринимаемом, истолкованном и организованном языке», — сообщили авторы в ставшей затем классической статье «Что сообщает глаз лягушки мозгу лягушки», опубликованной в 1959 г.

Результаты этого эксперимента потрясли мировоззрение Питтса до основания. Ранее он считал, что мозг обрабатывает информацию при помощи цифровых нейронов и математической логики. Но оказалось, что беспорядочные аналоговые процессы в сетчатке глаза выполняли как минимум часть этой работы. «После того как мы изучили лягушку, ему стало очевидно, что даже если логика [мозга] и имела значение, она не играла столь важной роли, какой можно было бы ожидать, — говорил Летвин. — Это разочаровало его. Он никогда не признался бы в этом, но это, видимо, усиливало его отчаяние из-за потери дружбы Винера». Поток неприятных событий усугубил депрессию, с которой Питтс боролся годами. «У меня есть что-то вроде личного горя, о котором я хотел бы услышать твой совет», — писал Питтс Мак-Каллоку в одном из своих писем. «В последние два-три года я заметил растущую тенденцию к меланхоличной апатии или депрессии. [Её] эффект состоит в том, что позитивная ценность, кажется, исчезает из мира, так что кажется, что ничего не стоит усилий и что я бы ни делал или что со мной ни происходило, перестаёт иметь большое значение…»

Теперь без Винера отчаяние Питтса стало смертельным. Он начал сильно пить и всё больше отдалялся от друзей. Когда ему предложили докторскую степень, он отказался подписать документы. Питтс сжёг свою диссертацию вместе со всеми своими заметками и бумагами. Были уничтожены плоды многих лет работы — важные результаты, которые все с нетерпением ждали. Визнер предложил Летвину улучшить поддержку лаборатории, если тот сможет восстановить какие-либо фрагменты диссертации, но всё было утрачено.

Питтс остался работать в MIT, но это было едва ли чем-то большим, чем просто жестом сострадания; он почти ни с кем не разговаривал и часто исчезал. «Мы должны были следить за ним ночь за ночью, — говорил Летвин. — Ужасно было наблюдать за тем, как он себя разрушает».

В понедельник, 21 апреля 1969 г., дрожащей рукой алкоголика, путаясь в днях недели, Питтс отправил письмо из своей палаты в больнице Бет-Исраэль в палату Мак-Каллока в отделении интенсивной терапии сердца в госпитале Бригама. «Я понимаю, что у тебя был лёгкий коронарный приступ <…> что ты присоединён ко множеству датчиков, подключённых к панелям и сигналам тревоги, которые постоянно контролирует медсестра, и в силу этого ты не можешь перевернуться в постели. Без сомнения, это кибернетика. Но всё это вызывает во мне ужасную грусть». Сам Питтс провёл в больнице три недели из-за проблем с печенью и желтухи. 14 мая 1969 г. он умер в одиночестве в пансионате в Кембридже от кровотечения из варикозно расширенных вен пищевода, что было связано с циррозом печени. Четыре месяца спустя скончался и Мак-Каллок, как будто существование одного без другого было просто нелогичным. Петля, по которой циркулировал сигнал, разомкнулась.

Мак-Каллок и Питтс пережили Винера на пять лет — Норберт умер в 1964 г. от сердечного приступа, случившегося с ним во время лекционного тура в Стокгольме. Летвин, последний из первоначальной группы кибернетиков, сильно пережил всех и ушёл из жизни только в 2011 г.

На склоне лет Летвин вспоминал, что после его почтительной речи о Норберте Винере на конференции в Генуе (по всей видимости, в 1965 г.) вдова Винера Маргарет подошла к нему, чтобы поблагодарить за добрые слова о покойном муже. Летвин тогда уже знал о причине злосчастной телеграммы Винера — ему об этом в начале 1960-х рассказал Артуро Розенблют, и вот как Летвин описал эту встречу: «Я подготовил очень осторожную и хвалебную речь, и после неё миссис Винер подошла поблагодарить меня и протянула руку — вы знаете, она была хрупкой женщиной, — но я на самом деле хотел ударить её так сильно, как мог, потому что знал, что это она устроила разрыв».

Loading comments...